Интервью с главой ассоциации Российских автодилеров (РОАД) Владимиром Моженковым
Как выживают и на чем зарабатывают продавцы машин в кризис, стоит ли в нынешних условиях откладывать приобретение автомобиля — об этом «Ленте.ру» рассказал президент ассоциации Российских автомобильных дилеров (РОАД) Владимир Моженков.
«Лента.ру»: Как вы считаете, в первом полугодии отечественный авторынок худо-бедно стабилизировался?
Владимир Моженков: Увы, не могу разделить оптимистичную точку зрения. Рынок как падал, так и продолжает падать, и дна мы еще не нащупали. Вот и июльские продажи не оправдали наших ожиданий: мы думали, будет хотя бы 120-130 тысяч машин реализовано, а получилось не более 109 тысяч. И сокращение рынка на 16,6 процента к июлю 2015 года — это много. Так что кризис пока только усугубляется.
Что происходит с автомобильными дилерами в таких условиях?
Автомобильная отрасль России была создана, чтобы выпускать 3,4 миллиона автомобилей в год. Конечно, дилерская сеть была сформирована под эти объемы. На пике производства в стране действовало 4300 дилерских предприятий. Первый минус в соотношении закрывшихся-открывшихся автосалонов мы получили в прошлом году. На данный момент функционирует 3533 дилерских центров, причем еще тысяча находится на грани закрытия. Но это не физическая ликвидация предприятий, а переход в теневой сектор.
Каким образом дилеры уходят в тень?
Столкнувшись с уменьшением выручки и снижением доходности, предприниматель оказывается перед выбором — повесить на дверь замок или стать неофициальным дилером. В первом случае ему все равно придется платить за охрану, коммуналку и налог на недвижимость. Это убытки, хотя они меньше, чем приносит сейчас операционный бизнес. Другой вариант: уйти во второй сегмент, занявшись постгарантийным обслуживанием машин, а также перевести свои финансовые потоки «в конверт». На этом теряют все: государство недополучает налоги, для клиентов ухудшается обслуживание, исчезает гарантия. Но можно понять и дилера: затраты на открытие центра в Москве — это 5 миллионов долларов. В регионах — около двух миллионов.
Насколько сократится дилерская сеть до конца года?
Сложно сказать наверняка. Мы вывели общую формулу: при уменьшении объема продаж на тысячу автомобилей закрывается один дилерский центр. Если смотреть на ситуацию бесстрастно, сейчас происходит естественное очищение рынка. На оставшийся объем автомобилей такого количество предприятий просто не нужно. Кто сумел перестроить бизнес-модель, маркетинговую политику и в целом рыночную стратегию — те смогут укрепиться.
Как изменилась бизнес-модель автоцентров?
Сейчас во главе угла стоят эффективность и ценовое предложение. Нужно внимательно смотреть, как работает каждый сотрудник, как используется каждый квадратный метр, как трудится каждый рубль. Цена также ключевой фактор: если раньше удавалось зарабатывать на реализации новых автомобилей, то сейчас продажи «в ноль» — это уже праздник. А чаще торгуют в минус. Потому что компаниям угрожает затоваривание складов, а складские излишки — это зарытые в землю финансы. Сегодняшняя конкуренция — это борьба за продажу с меньшим минусом. Так что приходится изыскивать, на чем зарабатывать деньги. Автогруппы развивают продажу «вторички», расширяют линейку предложений по всем дополнительным опциям к автомобилю.
Вторичный рынок позволяет дилерам зарабатывать?
Да, он увеличивается. В этом году рост — 11 процентов, объем рынка может достичь пять миллионов автомобилей до конца 2016-го. А уровень 2014 года — шесть миллионов. Это хороший показатель, и доля официальных дилеров с прошлогодних шести процентов возросла почти до девяти процентов. В Москве по некоторым маркам доходит до 30 процентов. Такая же тенденция в Санкт-Петербурге и других городах-миллионерах. То есть образованное население понимает, что покупать машины на доверии нельзя. Наша задача на ближайшие пять лет — взять 25-30 процентов рынка автомобилей с пробегом.
За счет чего? Очевидно, что по уровню цен салоны будут проигрывать тем, кто продает машины из рук в руки.
Во-первых, импортеры поддерживают программы реализации б/у машин. Потом, дилер компенсирует более высокую цену рядом плюсов: юридической и технической гарантией, предпродажной подготовкой. Если вы приобретаете машину на доверии, в случае обмана вам будет трудно защитить свои интересы: закон о защите прав потребителей не распространяется на физических лиц. У 8 из 10 машин на «вторичке» скручен пробег, множество автомобилей находятся в залоге. Дешево там означает дорого — и наоборот, это аксиома. Чем дороже вы покупаете машину, тем меньше с ней проблем, тем больше денег вы сэкономите.
Инициатива РОАД по введению ответственности за скрученный пробег и создание базы машин с пробегом — это подготовка плацдарма для взятия рынка?
Наша задача — цивилизовать рынок машин с пробегом. Сейчас он напоминает 90-е, когда автомобили продавались в павильонах, подворотнях, без кассы и каких-либо гарантий. Мы посмотрели, как «вторичка» регулируется в других странах: везде действуют программы, помогающие покупателям отслеживать историю автомобилей. Поэтому мы запустили аналогичный проект. Мы хотим, чтобы человек мог получить точную информацию, когда был выпущен автомобиль, какое техобслуживание проходил, какие у него были гарантийные ремонты и страховые случаи.
В том числе это позволит избегать ситуаций, когда человек приходит в салон, интересуется ценой на б/у автомобиль, а потом покупает «почти такой же» на ближайшей толкучке, но дешевле на двести-триста тысяч. То, что пробег у него вдвое больше указанного или он был бит «по кругу», выясняется только на техобслуживании.
Что касается ответственности за скрученный одометр, так это настоящее преступление, которое много где карается уголовной ответственностью. Автомобиль с неправильно указанным пробегом — это бомба на колесах. Он неверно обслуживается, что приводит к ДТП. Но я не сторонник уголовного наказания. Скрутил пробег и так продал — будь добр вернуть покупателю половину стоимости машины.
Как вы оцениваете меры государственной поддержки отрасли? Что, по-вашему, могло бы стимулировать рынок?
Это весьма эффективные программы: например, льготное автокредитование — ниже ставки сейчас просто не найти, даже инфляция выше. В прошлом году мы продавали каждый третий автомобиль при помощи госсподержки, в нынешнем году рассчитываем с ее помощью реализовать полмиллиона машин. Но нужно идти дальше. Прежде всего я бы отменил все закупки автотехники госструктурами. Ведомство может купить себе машину за миллион рублей, но куда рациональнее направить эту сумму на льготные автокредиты, и люди купят на эти деньги шесть-восемь автомобилей. Это увеличило бы загрузку автозаводов, не говоря уже о повышении качестве жизни населения.
Второе — это материнский капитал. Нужно разрешить направлять его на закупку новых автомобилей. Может так сложиться, что через 15-18 лет суммы этого капитала хватит только на велосипед. Так почему бы не потратить его сейчас? К тому же разве автомобиль не нужен молодой семье? Особенно семьям из районных центров или поселков, где качество общественного транспорта оставляет желать лучшего.
Необходимо продлить лизинг для физических лиц. И сделать так, как в развитых странах: если человек приобретает автомобиль в лизинг, НДС он не платит. Его высчитывают потом из налогооблагаемой базы, идет взаимозачет. Поэтому в некоторых странах до 90 процентов автомобилей продаются в лизинг. Финансовая нагрузка получается вдвое меньше по сравнению с кредитом и приобретением машины в собственность.
Наконец, если внутренний рынок не может переварить весь объем выпускаемых в стране автомобилей, необходимо стимулировать экспорт. В принципе, ряд автопроизводителей и так уже экспортируют российские автомобили, но этот процесс нужно усиливать.
Что посоветуете тем, кто хочет сменить машину: сделать это сейчас или дождаться новогодних распродаж?
Не ждите новогодних скидок на автомобили: раньше у дилеров были затоварены склады, была маржа. Импортеры говорили: уберите маржу и распродавайте, а мы вас поддержим. Учитывая то, что сейчас дилеры продают в лучшем случае в ноль, а автопроизводители работают в минус, особых преференций не будет. Тем более, дилеры стараются «сушить» склады, потому что чем больше там товара, тем выше финансовые риски.
Потом, рубль девальвировал в два раза, а цены на машины поднялись только на 40 процентов. Это результат жесткой конкурентной борьбы между автопроизводителями, но цены неизбежно будут расти — по четыре, по пять процентов. То есть более выгодных условий, чем сейчас, уже не будет.
Ради чего автопроизводители ведут конкурентную борьбу при столь удручающих обстоятельствах?
Кризис — это наше собственное произведение, а мировой автомобильный рынок как раз на подъеме. Там автопроизводители генерируют доходность, а тут покрывают убытки. Почему они так делают? Все-таки более полутора миллиона машин продано в России год назад. Мы не какая-нибудь маленькая скандинавская страна, а огромный рынок. Сейчас формируется отложенный спрос, он накапливается — и через какое-то время обязательно выстрелит. Так что автопроизводителям сейчас важно выжить и увеличить свою долю. Те, кто смогут это сделать, поделят российский рынок, остальные перейдут в разряд нишевых марок.
Каков ваш рыночный прогноз до конца года?
Мы знаем, что на сегодняшний день реализовано около 800 тысяч автомобилей. Если считать по июлю, то до конца года выйдем на показатель 1,3-1,35 миллиона проданных машин. В прошлом году, по данным Ассоциации европейского бизнеса, было 1 миллион 600 тысяч единиц. То есть, падение продолжится. Однако кризис, как бы банально это ни звучало, — время возможностей. Да, нефтедоллары, быстрый рост экономики и благосостояния населения — все это в прошлом. Настала эра эффективности: кто умеет учиться и готов перестроиться, тот укрепится и выиграет. Кто будет ждать отскока нефти или каких-то других коврижек, тот потеряет бизнес.